НИС: Любительские медиа
5. Как работают теории в исследованиях любительских онлайн-медиа
/ вроде бы про теории всё ясно, зачем ещё раз?

Мы решили посвятить это занятие обсуждению того, зачем нужна теория и теоретические концепции в исследованиях, в какой момент исследования они возникают, как они связаны с «реальными проблемами», полученными данными и как концепты, добытые в исследованиях, можно использовать в разных ситуациях. Так получается, что все понимают, что нужно сцеплять собранные данные с теорией, но не всегда понятно, когда и как это делать. Нам кажется, что эту часть исследовательской работы (методологию) иногда незаслуженно обходят стороной.

Но перед началом разговора о теориях и методологиях важно определиться, с чем именно мы сталкиваемся как исследователи? Что может стать объектом нашего внимания? Чаще всего в исследованиях, о которых мы рассказываем на курсе, изучается то, как организован и поддерживается социальный порядок в определённых ситуациях, какое поведение, правила и практики считаются «нормальными» и «адекватными» у определённых групп людей, почему люди совершают действия и делают вещи (материальные и нематериальные) определённым образом, а не каким-либо иным. Это в самом широком смысле то, чем занимаются социальные исследования и исследования культуры.

В случае изучения медиа это подразумевает многое, но, например, изучение языковых особенностей текстов в социальных медиа или того, как технически устроены гаджеты или написаны интерфейсы приложений – уже не будут социальными исследованиями. А вот то, как язык становится маркером различения «своих» и «чужих» в небольших интернет-культурах или как люди используют свои гаджеты и приложения для задач, которые не подразумевались разработчиками и инженерами – это уже культурное исследование или исследование в духе science and technology studies (STS).

/ что значит социальное исследование?

Граница «социального» подвижна, но важна для социальных наук. Мы видим, что границы постоянно расширяются, и исследователи жалуются, что «социальное» стало таким широким, что почти бессмысленным. Как это произошло:
  • Во второй половине XIX века антропологи обнаружили, что ритуалы аборигенов – это не бессмысленное отправление культа первобытных людей, за ними скрыта своя рациональность, поддерживающая и скрепляющая эти общества. Несмотря на то, что в работах антропологов тех времен прослеживалась логика линейного развития религий и обществ от первобытных к современным, ими был сделан важный шаг – в состав общества были включены первобытные люди и их институты: то, чем они занимались, их привычки, традиции и правила – были признаны социальными.
  • В это же время Эмиль Дюркгейм изучил и показал социальную природу самоубийств в противовес распространенному взгляду, что причины самоубийств заключаются в психологии или наследственности человека. Расширение спектра того, что объясняется социальными (а не какими-то ещё) причинами означало, что какие-то феномены переставали считаться физиологическими, природными, психологическими, а становились социальными.
  • Во второй половине XX века социолог Харви Сакс заявил, что будет проводить работу исключительно с «деталями реальных событий», то есть не собирать данные (опросы, интервью и т.п.), а анализировать то, что непосредственно дано взгляду исследователя без какого бы то ни было вторжения: окружающая повседневность, бытовые ситуации, обыденные разговоры. Это позволило подходу, которого он придерживался: этнометодологии и конверсационному анализу – сфокусироваться на самых мелких и незаметных деталях социальных взаимодействий. Например, изучая телефонные разговоры по горячей линии Центра предотвращения самоубийств, Сакс и коллеги установили важность и роль пауз в разговорах: паузы и молчание говорят не меньше, а иногда больше о взаимодействии людей, чем слова, которые они друг другу произносят. Впоследствии, результаты исследования были положены в основу рекомендаций по консультации и помощи людям, задумывающимся о самоубийстве, даже когда они не просят об этом напрямую.
  • В начале XXI века в социальных науках идёт речь о вещах как об активных участниках взаимодействия. Бруно Латур, например, показывает, что на социальное действие способен доводчик двери, дисциплинирующий потоки людей, проходящих через двери. Акторно-сетевая теория предлагает не отделять «нечеловеков» от «человеков», а прагматично исходить из эффектов их действий, иногда люди действуют механически, а механизмы – независимо и неожиданно для людей. Всем знакомо состояние, когда что-то не работает или «глючит» и кажется, что все действует против нас.
/ как можно понимать теорию?

За каждым из приведенных выше примеров стоит развитие, изменение взглядов на устройство социальных отношений. Можно задуматься о том, что аборигены тоже люди, самоубийство объясняется социальными причинами, а доводчик влияет на проходящих через дверь больше, чем дворник на прогуливающихся по двору и т.п. Но для того, чтобы это стало знанием, которое можно отчуждать от нас и передавать другим людям, мы прибегаем к обобщениям и метафорам и используем обобщения тех, кто до нас думал на похожие темы. Это самая общая схема того, как существуют и воспроизводятся языковые контексты. В науке роль этих обобщений и метафор выполняет теория. Теория – это тот язык, с помощью которого начинают говорить наши наблюдения и данные. Без него мы в лучшем случае пересказываем данные и зачастую при пересказе неизбежно теряем что-то важное.

  • Теория как закон устройства мира. Так работают теории в естественных науках (особенно так, как они преподаются в школе) и некоторым хотелось бы, чтобы также это работало и в социальных науках. Теория в таком случае представляется как набор законов, схватывающий закономерности взаимодействия объектов в эмпирической реальности.

  • Теория как язык описания реальности. Это один из возможных языков, с помощью которого мы описываем мир. Для исследования это значит, что мы имеем дело не с объектом как таковым, а со своим представлением о нём, которое отражено в языке. Перед началом сбора данных нам обязательно нужно произвести концептуализацию, то есть отобрать наиболее релевантные теоретические ресурсы и выработать теоретическую «оптику», которая позволит «выйти в поле» и увидеть объекты, которые мы хотим исследовать. «Оптикой» в этом случае называется набор понятий и концепций. И, конечно, это значит, что можно выбрать другую теорию, тогда мы будем смотреть по-другому на изучаемые объекты и получим другие результаты.

  • Теория как инструмент познания. В таком случае, выбор теории диктуется не её внутренней логикой, а особенностями эмпирического объекта и социальными условиями. Инструментальная метафора науки радикализирует эту идею. В ней научные подходы — не нейтральный набор концепций, а инструментарий (для чего-то изначально сделанный).

Пример извне науки

Разница в концептуальных подходах существует не только в науке. Иногда такая разница проявляется в политических дискуссиях.

Вспомните, как по-разному концептуализировали Доксу (и другие студенческие медиа) разные стороны во время конфликтов прошлого лета: администрация Вышки и те, кто её поддерживал, настаивали, что это профессиональное медиа, и оно может и должно существовать вне стен университета, а сотрудники Доксы говорили, что раз оно делается студентами о жизни университетов, то оно остаётся студенческим. Если бы конфликт перешёл в стадию научного обоснования своих позиций, то каждая из сторон могла заложить эту концептуализацию в собственное исследование медиа, и разные результаты, вероятно, могли бы доказывать бы правомерность каждой позиции.

/ чем отличаются академическая, бизнесовая и другие оптики, и почему это важно для теорий?

Человек с академическим бэкграундом, который использует язык теории и апеллирует к исследованиям, может высказываться и как администратор (то есть политик, заинтересованный в регулировании каких-то процессов, сохранении или изменении статуса-кво), может оперировать «бизнес логикой», рассуждать как эксперт, и наконец, говорить как исследователь. Тем не менее, каждая из всех позиций, кроме исследовательской, вынуждено редуцирует исследовательский язык до какой-то из логик: регулятивной, маркетинговой, публично-экспертной, убирая из него важный для элемент деятельности социального исследователя – рефлексивность как «инстанцию, которая обладает способностью объективировать социальные условия познания».

Речь не о том, что действия бизнесмена или политика хуже или менее искренние, чем у исследователя, в их действия заложены определённые интересы, которые они отстаивают, используя в том числе исследования и исследовательский язык, и цель использования лежит вне рамок познания. С экспертом чуть сложнее, но и в случае экспертп

Поэтому любой социальный, а не эпистемический (познавательный) интерес подразумевает редукцию, упрощение исследовательского языка.

Это определение не стоит понимать абстрактно и философски, это вполне конкретная процедура, заложенная в структуру научного познания и исследования. Возможно, вы сталкивались с такими разделами в научных статьях как «ограничения» и «критика». В каждое исследование должно быть заложено, что полученные данные и их интерпретирование было ограничено: инструментарием (например, мы не задали респондентам такие-то вопросы), объектом (то есть изучили студентов медиакома Вышки, но не изучили студентов ФГН), интерпретацией (проанализировали содержание интервью, но не анализировали паузы, вздохи и смех в интервью). Соответственно, понимание этих ограничений должно распространяться и на формулирование результатов исследования, и на их публичную презентацию.
Вопрос:

Мы провели два зума с экспертами и практиками из индустрии, где среди прочего обсуждали с ними необходимость исследований социальных медиа как таковых. Как вы считаете, зачем нужны прикладные исследования и что они могут дать «практикам»? А в чём исследования не могут помочь людям, которые занимаются медиа?
/ как проводить исследования и действовать теоретически обоснованно?
пилот,
знакомство с теориями и полем
Спасибо Лилии Земнуховой, нашей коллеге, за отличную формулировку: Как можно сделать грамотную постановку исследовательского вопроса, если ты не представляешь себе эмпирики и проблем там. Я всегда настаиваю на том, чтобы одновременно знакомиться с полем в общем виде и подбирать подходящую теорию, которая поможет поставить исследовательский вопрос. Вот об этом подготовительном этапе ведь мало чего говорят. Особенно если теория не одна.
постановка
исследовательского вопроса
определение теоретических оснований, от которых мы отталкиваемся (либо обоснованный отказ от этого), описание дизайна исследования и формулировка исследовательского вопроса использованием тех категорий, которые мы отобрали при чтении текстов
концептуализация
описание концептов из выбранной теоретической рамки в контексте исследуемого объекта
операционализация
выбор способа опосредования или переноса концептов в поле, то есть определение методов, а также индикаторов, которые покажут нам, что в эмпирическом объекте соответствует ответу на исследовательский вопрос
полевая работа
сбор и описание данных
возвращение
результатов в теорию
анализ, выводы и ответ на исследовательский вопрос
Вопрос:

Некоторые из вас, выполняя задание по медиа-дневникам, писали, что будут пользоваться определением медиа Маршалла Маклюэна. И потом ревьюеры этих дневников отмечали, что несмотря на широкую рамку медиа, заданную в дневнике, использовалось очень небольшое количество источников.

Как вы считаете, может ли существовать и работать единая «теория социальных медиа», включающая всё происходящее в них: от механизмов монетизации до ритуалов взаимодействия пользователей? Если «да», то укажите её и коротко покажите на примере, как она работает? Если «нет», то укажите теоретические концепты (из числа тех, что мы не упоминали на курсе), которые вам нравятся, кажутся классными, и покажите на небольшом примере, с какими феноменами они лучше всего работают.

/ социология Ирвинга Гоффмана, и как она может работать с исследованиями онлайн-медиа

Подход Ирвинга Гоффмана очень популярен у исследователей онлайн-медиа и взаимодействия в интернете. Мы приведём здесь небольшое описание того, как устроен этот подход и возможные способы работы с ним.

В своей первой книге «Представление себя другим в повседневной жизни» Гоффман подробно разобрал механику самовыражения людей в различных ситуациях и получения впечатлений об этом от тех, с кем они взаимодействуют. После этого Гоффман всю свою жизнь продолжал заниматься изучением взаимодействий лицом к лицу. С другой стороны, он также много времени посвятил изучению способов контроля общества над личностью через процесс стигматизации, а также связанных с этим тотальных институтов (психбольниц, тюрем, интернатов) — мест, где контроль и подавление личности доведены до предела.


Вот небольшой словарь основных понятий микросоциологии Гоффмана, которые можно найти в его книгах и статьях, переведенных на русский язык:
/ как теорию Гоффмана используют в исследованиях

Драматургический подход используется в исследованиях платформ. Например, всё, что и как делает видеоблогер легко описывается в драматургических терминах. Это же, одновременно, является и ограничением такого фокуса — он слишком замкнутый и «дистиллированный» в случае видеоблогинга, в котором «объективно» имеет место показ себя, позирование и расчёт на реакцию аудитории — драматургия кажется слишком самоочевидной. То же самое и с работой над лицом, в любых жанрах и типах съемки предполагает в центре фигуру, а значит и лицо (пусть иногда скрытое физически, но всегда фигурирующее в виде голоса и слов) видеоблогера.

Другое дело, например, поведение обычных пользователей социальных сетей: знакомство, флирт или конфликт — в этих случаях драматургический подход с его пониманием выхода на сцену, того, как люди принимают на себя определённые роли и очерчивают тем самым границы взаимодействий, может быть очень полезен, потому что он указывает на неочевидные детали в поведении человека.

Гоффмановская внимательность к деталям, прорывающимся в ходе поломки работы над лицом (например, когда эксперимент, производимый блогером, занимающимся научными экспериментами, идёт не по плану, или в случае конфликтов с незнакомцами у того, кто снимает свою повседневную жизнь), позволяет увидеть разрыв между тем, что было задумано и тем, что в итоге получилось.

/ три статьи с использованием социологии Гоффмана.
/ что получается изучать с помощью социологических подходов Гоффмана?

Итак, для анализа каких объектов используется социология Гоффмана в этих примерах и текстах, на которые ссылаются эти авторы:

—взаимодействия между людьми на онлайн-площадках
—роль разных элементов онлайн-площадок: хэштегов, интерфейса
—правила коллективного взаимодействия в интернете и то, что их опосредует
—публичность и разные её свойства в интернете
—смешанное взаимодействие: в офлайне и онлайн

Важно!
Социология Гоффмана в первую очередь позволяет работать с конкретными ситуациями, её сложно использовать для широких обобщений, поэтому она, в основном, используется в качественных исследованиях. Но пример статьи Марвик и бойд (и количество её цитирований) показывают, что качественные исследования могут помогать пониманию универсальных явлений.


На этом все, и мы как всегда ждём ваших вопросов по тильде!
Ссылки:

  1. Marwick, A. (2013). "Online Identity." In Hartley, J., Burgess, J. and Bruns, A. (eds), Companion to New Media Dynamics. Blackwell Companions to Cultural Studies. Malden, MA: Blackwell, pp. 355-364.
  2. Alice Marwick and danah boyd (2011). "I Tweet Honestly, I Tweet Passionately: Twitter Users, Context Collapse, and the Imagined Audience". New Media and Society, 13, 96-113
  3. Rettie, R. (2009). Mobile Phone Communication: Extending Goffman to Mediated Interaction. Sociology, 43(3), 421–438.
  4. Глазков К. П. (2018) Распутанная история: мобильный телефон с наушниками как источник портативной вовлеченности // Интернет по ту сторону цифр. [Б.м.]: Издательские решения. С. 89–107.
  5. Дорофеева О.Е. (2018) Анон плз: анонимность и нормативность в публикациях о сексуальном насилии // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2018. № 1. С. 235—252.
  6. Юдин Г. Б. (2009) Рефлексивная социология между действительностью и недействительностью // Социологический журнал. 2009. Том. 0. № 3. C. С. 96-117
Made on
Tilda