У многих из вас были вопросы по Барту. Ассистентка курса Аня Щетвина, культуролог. И вот она написала довольно развёрнутый ответ на разные ваши вопросы о Барте и тех интерпретациях, которые он приобретает сегодня в современных исследованиях. А ПК добавила пару комментариев.
, 1) Внимание к автору произведения — исторически изменчивая штука. В первобытном обществе человек, который рассказывал истории, не ситался автором, а скорее был актером, который разыгрывает всем известную историю (а кто её сочинил — это и не важно). В средние века (и про это есть много более поздних работ) тоже не было какого-то особого внимания к людям, которые создавали разные произведения литературы и искусства. А затем в западном обществе появляется интерес к тому, что каждый человек — отдельная и уникальная личность. Эта идея о личности постепенно развивается и возникает идея автора как человека, который "что-то хотел сказать". То есть, чьё высказывание обусловленно его биографией, характером, средой и так далее. Произведения в Новое время начинают восприниматься в тесной связи с автором и мы почти не говорим о них отдельно от автора. Про это ещё писал Фуко примерно тогда же, немного в полемике с Бартом, немного просто из интереса к этой исторической измнчивости. Его текст совсем зубодробительный, но вдруг кому интересно:
http://lib.ru/ COPYRIGHT/fuko.txt
2) Одновременно с вниманием к индивидуальности каждого человека и индивидуальности автора вырастает особая традиция чтения. Когда люди в Новое время читают и пытаются понять произведение, они не ищут объяснение в самом тексте, а пытаются найти объяснение в жизни автора. Это есть во всех учебников, это есть у литературных критиков, это есть в науке (точнее — было, когда Барт это писал). То есть, на самом деле, люди пытаются не понять произведение, а понять самого автора, понять его как личность, сопережить ему — произведение оказывается такой проекцией или шифром личности автора, который можно расшифровать.
3) Барт критикует эту традицию чтения и интерпретации и говорит: смотрите, модернистские писатели уже давно начали рушить такой способ чтения. Пруст, Бальзак, Монтескью, Маларме пишут свои тексты так, что непонятно, где же за текстом автор. Их тексты плохо поддаются интепретации через идею о жизни автора. А значит, говорит Барт, нам нужна другая традиция, нам нужно учиться читать тексты по-другому. И в этом месте Барт, на самом деле, не просто говорит, что Автор умер, а предлагает нам всем вместе взяться за руки и убить Автора как устаревший предрассудок.
4) Как читать и понимать произведения, если сослаться на жизнь автора мы не можем? Тут начинается самая сложная часть. Барт говорит, что не человек сознательно пишет текст, а литература через автора пишет сама себя. Я немного утрирую, но не слишком сильно. Многие писали в ответах, что всё равно автор — это тот, кто собирает разные идеи воедино. И я бы согласилась с этим. Но задача Барта — предложить новый, радикально уходящий от традиции "что хотел сказать автор" способ чтения и интерпретации. И он делает это таким авангардным способом. Барт говорит: любой человек, который пишет текст, не может написать ничего радикально нового, потому что есть литературная традиция, есть ограничения языка, есть современные манера говорить и писать. Автор не может совсем их преодолеть, иначе текст просто не будет понятен и интересен. Поэтому текст можно рассмотреть, вообще исключив человека из интерпретации — только смотря на текст в контексте других произведений и практик письма. Литература и язык у Барта оказываются такими немного самостоятельными сущностями.
На самом деле, есть ещё пятый тезис, который у Барта маленький, но многие отмечали его в своих ответах. Потом эта идея выросла (не знаю, с помощью Барта или самостоятельно) в целую литературоведческую традицию под названием " рецептивная эстетика" (это литературоведы Изер и его учитель Яусс). Это идея о том, что смысл произведения рождается во время чтения текста читателем. У каждого читателя — свой опыт, свои знания о литературе и языке. И когда человек читает текст, он как-то соотносит его с тем, что ему известно и понятно, тем самым рождая свой личный смысл. Поэтому, говорит Барт, мы не можем "расшифровать" текст — в нём нет какого-то одного самого изначального, самого правильного смысла. Но мы можем по-разному распутывать текст, наблюдая жизнь языка, отсылок, цитат и его перекличек с другими текстами.
----------
у ПК есть два дополнения: 1. к п.2. Как мы знаем из исследований чтения, люди часто читают, чтобы найти в произведении прикладной смысл. Это может быть мораль (как в баснях: прямой совет о том, как следует поступать в разных ситуациях) или практическое знание о мире (от погоды до того, как происходит пандемия). В случае с историями или рассказами, для читателей была важна правдивость — что они происходили на самом деле, с автором или его знакомыми (об этом мы знаем, например, из книг Семёна Ан-ского). К середине ХХ века такой способ чтения уже уходил в прошлое. Но запрос на «правду» и связь этой правды с автором по-прежнему иногда работает. Это кажется важным в контексте работе с цифровым фольклором и городскими легендами, например, Slenderman, который из героя произведения превратился в городскую легенду наподобие «синих китов».
2. Про мемы и интернет, кажется интересным, что они стали использоваться именно как трансляция определённой культуры и способа высказывания. Мы обсуждали это на семинарских занятиях, когда говорили о том, почему малознакомым людям иногда непросто отправить любимый мем. Ведь человек из другой социальной группы, с другой традицией чтения/разглядывания может понять его неправильно. И глядя на мем или пасту, никто, наоборот, не спрашивает, что хотел сказать автор или кто автор. Наоборот, сама идея либо схватывается, либо нет.
Мне кажется, комментарии Ани и наши обсуждения на семинаре могут быть полезны вам как набор инструментов при работе с темой авторства и смысла в медиа. Вы видите на этих примерах, что разные способы работы противоречат друг другу, и ваша работа как исследователей — как раз подбирать правильные, в зависимости от вашего интереса или объекта исследования.
